[Sienme]

Фандомы: Apocryphal Chronicles, World of the Fallen Star
Пейринг: Адажио/Тальмис
Рейтинг: PG-13
Время действия: приблизительно 12-13 лет до основных событий
- ответ на эту плашечку.

Когда мои амбиции воссияют в пожаре заката, найдется ли тебе там место?

Уже в Найтмаре Сато был прилежным учеником. Его вели чувство собственного достоинства, желание быть образцом, камертоном, по которому равнялись бы все вокруг. Идеально правильным, как отшлифованный до блеска гематит.
В Доме Чёрной Луны настрой Сато оставался прежним. Старшекурсников он терпел, разрываясь между гордостью и субординацией. До драк не опускался ни разу, но материли сквозь зубы его многие – редко какая шпилька Сато не достигала цели. Искусно поддев противника, он исчезал, как блеснувшая серебром водяная змея. У него не было цели, кроме одной – беречь свое достоинство, взращивать совершенство в себе. У него не было ничего, кроме самолюбия, отдававшего порой нарциссизмом. Стоя в лучах раннего эгерского заката на балконе, он мечтательно созерцал это единение в красоте – свои тонкие руки, развевающийся плащ и серебристые волосы, ветер и радуга, безумная радуга над лавовым озером, и небо в огне. Сато не было нужды смотреть в зеркало: он знал, что прекрасен, создан для великих свершений и славы на земле, под красными знаменами заката, и в аду, если и впрямь есть этот проклятый ад.
Предчувствовал ли он свой рок? Слышал ли беззвучную поступь судьбы? Мерно, неспешно, обреченно – часы шли, и всё его бытие неотвратимо стремилось к тому неведомому, что должно было наступить. Над ущельем висела пряная осень - клены в алом, подернувшаяся инеем мертвая трава, пар от озера гуще, чем обычно. Башня почти тонула в нем. Ранние закаты и поздние рассветы. Красные небеса и красный огонь кленов над нестынушей лавой озера.
И она пришла.
Небольшой отряд остановился в Доме Черной Луны – явно не харгорский сброд, но опытные и достойные солдаты, сопровождавшие почтенную гостью. Высокая колесница. Кажется, ее силуэт и сейчас горит в памяти Сато, стремительный и судьбоносный. Он видел изящную колесницу с высокими колесами почти каждую ночь, видел чудовищ, что влекли ее. За много лет они стали привычным видением, милым и знакомым, как его собственная спальня или мех котенка-леопарда…
В колеснице стояла она. Сато сначала принял ее за наваждение, обольстительное, но нереальное. Он замер, сжав кулаки до боли, пока ногти не впились в кожу ладоней, но видение не рассеялось. Не ушло оно и когда Сато наконец вспомнил заклинание истинной формы и прошептал его пересохшими губами.
Ирреальная, судьбоносно явившаяся волшебница оказалась одной из кураторов школы. Её группа выпускалась в этом году. Тальмис любили – восхищались статью и изысканной манерой держать себя, недоумевали при виде неоднозначных вольностей, которые она позволяла себя с учениками и начальством, с замиранием сердца следили за ее приключениями вне школы во время ее частых и продолжительных отлучек.
Она часто казалась доброжелательной сверх меры – и в том виделась изысканная, таинственная и только ей понятная игра, что она вела со всем своим окружением. Ученики предпочитали пить ее красоту на расстоянии – опасность, исходившая от нее, была столь же явственной, как и ее грация.
Дни шли, и Сато уже стал задумываться, не стоит ли счесть ее все же видением – ибо она оставалась столь же неуловимой, непостижимой, недоступной. Как ядовитая змея, она проникла в его тело и затаилась. Каждое движение было отравленным. Каждый шаг напоминал о ней.
- Разве не омерзительно быть столь зависимой тварью? – спрашивал он красный закат, когда солнце сливалось в поцелуе с черным горизонтом, падая всё ниже…
Падение в три долгих пентаместра. Давно выпустились старшие, и Тальмис теперь курировала группу на два года младше Сато. Попытки Сато имплицитно показать своё увлечение не удостоились внимания, и он старательно прятал страсть, таил ее за прохладной вежливостью и сдержанным интересом; за почтением, с которым ученику должно относиться к преподавателю. Вечерами, под красным пологом заката, от сжигал в себе боль и отчаяние, лелея чересчер смелую мысль – что, быть может, если он станет лучшим учеником и талантливым мастером, Тальмис заметит его. Когда-нибудь, пусть даже через много лет. Он готов идти к этой цели сколь угодно долго, потому что теперь, когда его гордость растоптана и его достоинство запятнано, иных целей у него не осталось.
Гром грянул перед последним из его выпускных испытаний, Вратами Иллюзий - практической частью, завершавшую череду экзаменов, все из которых Сато выдержал блестяще. Но Врата Иллюзий – совсем иное; они совершенно непредсказуемы для ученика и полны реальных опасностей. Для Сато не было секретом, что около четверти потенциальных выпускников гибнут или сходят с ума во время этой церемонии, и он не мог унять тревогу.
Вечером он столкнулся с Тальмис на террасе – будто бы случайно. Сердце забилось, как мышонок в когтях леопарда, - она тоже любит закат, красное небо в знаменах славы и стремительные сумерки! – но Сато ничем не выдал себя. Пробуждать ложную надежду было бы слишком больно. Сдержанно поклонившись, прошел прошел мимо. Скоро настанет ночь – последняя ночь перед Вратами Иллюзий. Терраса была пустынна – младшие курсы уже разъехались на каникулы, а старшие – бездельники! – ловили драгоценные последние часы перед решающей практической частью, тщетно надеясь доучить всё за один вечер.
Шелест тонкой ткани, ветер, неуловимый запах ночных цветов и вина – Тальмис соткалась из воздуха прямо перед ним, шагнула на камни террасы, ласково и решительно обвила рукой его шею.
- Отчего ты так холоден, Сато? Подожди, - шепнула она. – Не стоит беспокоиться. Завтра твой успех гарантирован, ведь ты старался больше всех!
Он был потерян, замерший, как мышонок под тяжелым взглядом леопарда. Казалось, руки окаменели, тело уже не подчинялось ему, и только сердце продолжало неистово биться о камень грудной клетки. Так, должно быть, чувствуют себя под пыткой; такие иллюзии он может творить и своими чарами. Но он же падает жертвой единственной женщины, сдается бессильно и жалко, потому что нет оружия могущественней, чем…
Пальцы обжигали. Она бесцеремонно провела ладонью по волосам и притянула его к себе. Теплые губы коснулись его губ. Сато вздрогнул, вдруг снова обретя способность двигаться, и подался навстречу. Кажется, Тальмис усмехнулась – одними глазами, голодно и жадно. Несколько мгновений Сато был совершенно бесстрашен, безрассудно бросаясь в красный океан страсти. Руки будто сами собой обняли ее – он был выше, какое счастье, что он наконец выглядит взрослым! Ее тело было телом женщины, смертоносной волшебницы, которая, быть может, колдовала еще при самом Некроне – и все же она была женщиной, ниже и слабее, и нуждалась в нем. Неровное дыхание, полуприкрытые глаза, вздохи, которые он ловил с ее губ – это не могло быть обманом. Ускользающее, неземное видение, как одна из его иллюзий, теперь пойманное в кольцо его рук – ей не уйти! Сзади была колоннада. Запах теплого тела и ночных цветов пьянил, и Сато прижал это волшебно гибкое тело к камню.
Стройная и будто невесомая, сейчас она казалось совсем другой – руки скользили, повторяя мягкие изгибы тела, шнуровка на ее платье ослаблена, и бархатистая кожа груди маняще светла в неверных лучах заката. Запрокинув голову, она пьет поцелуи. Это шаткое равновесие, это едва установившееся взаимопонимание – да, он слишком умен, а она слишком опытна, понимание возможно лишь на таких грубых, но неподдельных инстинктах. То, что нельзя обмануть. Наши уста могут лгать; мы создаем видения о падении царств, да хоть о возвращении самого Некрона из кровавой бездны – но наши тела честны. Так давай мы все решим здесь и сейчас! Он коснулся нежной груди, скользнул к бледному животу. Идиотская шнуровка… У Сато не зря есть кинжал – сорвать уже ее и дело с концом…
Тепло вдруг исчезло из-под его ладоней. Там, где только что извивалась в наслаждении прекрасная Тальмис, было пусто, ветер остужал камень колонны. Обман? Иллюзия? Нет, ее тело было настоящим. Сбежала?
Мелодичный смех заставил его обернуться. Тальмис стояла на массивной балюстраде, прямо над пропастью с кипящей лавой, и поправляла шнуровку лифа.
- Не расстраивайся, Сато, - улыбнулась она, и он гадал, сколько же в этих словах было искренности и сколько – тщательно продуманной игры. – Завтра ты закончишь школу – я уже знаю, что тебе подобрали отличное имя, - и ничто больше не разлучит нас! Мы ведь не захотим сидеть в этих скучных стенах, правда? Можем отправиться куда угодно, ведь от меня не скрыть то, что твое сердце жаждет любви и славы! И уже завтра все дороги будут открыты для тебя!
- Я не склонен выполнять ваши прихоти, госпожа. Простите, - Сато поклонился, гордясь тем, что его самообладание восторжествовало. Внутри кипело бешенство – обман, хитрые интриги, пренебрежение самой его сутью – все это пробуждало бессильную ярость. Жалкий, он уже знал, что не откажется от предложения, сколь циничным бы оно ни было. И что будет следовать за Тальмис, пока она позволит - или пока небо не рухнет на землю.
Завтра он войдет во Врата Иллюзий, узрит бездну бытия и адское могущество Крона. Ему дадут почетное имя выпускника – Адажио, но мирское тщеславие уже не сможет вдохновить его. Адажио станет известен как могущественный Мастер Иллюзий, лишенный надежд, радостей, лишенный самого будущего.
Он вступит в отряд Тальмис и станет ее фаворитом. Он запомнится всему Алгалорду после битвы в Драконьих Землях, где отряд Тальмис нанесет сокрушительное поражение Ташу Рими. Он станет одним из столпов армии Даргора и прибудет к стенам Анселота, чтобы сеять отчаяние и смерть на Западном фронте. Всё это начиналось сейчас, накануне Врат Иллюзий.